Менеджеры взаимных фондов и управляющие пенсионными фондами во все возрастающей степени измеряют свой успех относительно краткосрочной рыночной результативностью. По сути, они нацеливаются на растущие акции, а добившись желаемого, продают их и начинают искать новую цель. Поскольку покупательная сила подобных организаций весьма значительна, существует серьезная опасность того, что такая спекулятивная торговля по принципу взял-сбьш создаст на бирже проблемы для отдельно взятых акций... Сколь благими в данном случае ни бьши бы намерения, мне кажется, что подобная практика по самой своей природе содержит разрушительные тенденции, напоминающие некоторые аспекты старых пуловых операций 1920-х годов .

Достаточно сказать 1920-е , и люди начинают нервничать, потому что все помнят, что случилось потом, а если не помнят, так по крайней мере читали об этом. Но когда мистер Мартиц говорит, что менеджеры нацеливаются на растущие акции, а добившись желаемого, продают их и начинают искать новую цель , - эти менеджеры вполне справедливо отвечают: А чего он хочет? Чтобы мы вместе с купленными акциями ехали вниз?%

Но одна реальная опасность в результативности существует и это опасность утраты ликвидности. Все фонды просто не Moryf при необходимости выскочить в дверь выхода одновременно.

В торговом зале фондовой биржи там и сям стоят джентльмены, которые называются специалистами. Когда брокер прибывает, чтобы продать акции, они покупают их у него. Если он появляется, чтобы купить, они ему акции продают. Нередко они продают ему акции из собственных резервов, а покупая, ис пользуют собственный капитал. Таким образом, они создаю амортизатор для колебаний рынка. Этот амортизатор работает! вполне пристойно для заказов в 100 или 500 акций, хотя я (и н я один) бьш свидетелем тому, как специалисты, когда раздава? лись первые залпы канонады, сворачивали свои позиции. Здесв не место обсуждать Роль Специалиста, но эта Роль должна статч предметом серьезной профессиональной дискуссии.

Когда три фонда, желающие продать 100 ООО акций каждый, прибывают к открытию биржи в то же самое утро, специалист просто не в состоянии с ними управиться. Он обращается к управляющему фондовой биржей и просит дать ему .время, чтобы поднакопить покупателей. Они закрьюают акцию - иначе говоря, она перестает участвовать в торгах. Если вы приехали через пять минут, чтобы продать свои пятьдесят акций, - вам крупно не повезло. С таким же успехом вы могли бы продавать их своему шурину. Акция может снова выйти на торги в этот же день, или через день, или через два. Но на данный момент ликвидность акции исчезла, а ликвидность, как вы знаете, это краеугольный камень биржи. (Когда эта акция снова начнет участвовать в торгах, она с большой вероятностью будет стоять уже на 20 пунктов ниже, - и если вы не располагаете той же информацией, что менеджеры фондов, то вы начинаете чувствовать, что же такое эти Они.)

Если вас, индивидуального инвестора, это пугает, то попробуйте представить себе, в какую мышеловку может попасть менеджер фонда. Он узнает, что торги с Шиш Консолидейтед приостановлены, он тут же выясняет, в чем там бьшо дело, но он ничего не может с этим поделать. Если пара фондов уже сгрузила свои акции Шиша , рыночная цена акций понижается. И если к концу квартала, когда публикуются результаты, злосчастные активы все еще фигурируют в его портфеле, то они, эти смятые, разбомбленные акции, выпускают облака ядовитого дыма со страниц отчета, крича: Нашего финансового менеджера кинули как младенца!

Ковбоями не ролодаются, ими становятся таким вот образом.

Все это ново лишь до определенной степени. Лорд Кейнс отметил данный феномен еще в 1935 году, в одном из самых прямолинейных эссе на эту тему:

Можно было бы предположить, что конкуренция между экспертами-профессионалами, располагающими знаниями и оценками, недоступными среднему частному инвестору, должна бы скорректировать капризы невежды-индивида, предоставленного самому себе. Дела, однако.

обстоят так, что энергия и искусство профессионального инвестора, оператора, спекулянта в основном прилагаются к совсем другому предмету. Большинство этих людей на самом деле озабочено не качественными долгосрочными прогнозами доходов на актив в течение его жизни, а тем, как предвидеть изменения в общепринятом базисе для оценки актива, и предвидеть их с краткосрочным опережением по отношению к основной массе публики. Они озабочены не тем, что актив действительно стоит для человека, который покупает его, чтобы держать , а тем, как под влиянием массовой психологии оценит этот актив рынок - три месяца или год спустя. Но это поведение вовсе не упорство в заблуждении. Ведь и впрямь неразумно платить 25 за актив, доход на который, как вы считаете, оправдывает цену и в 30, если одновременно вы убеждены, что рынок через три месяца оценит этот актив в 20 пунктов.

Таким образом, профессиональный инвестор вынужден ззт ниматься предвидением надвигающихся перемен, новостями или общей атмосферой - всем тем, что, как показывает опыт, наиболее отчетливо влияет на массовую психологию рынка... Потому-то и не существует ликвидности актива для всех инвесторов, взятых как целое. Социальной целью здравых инвестиций должна быть победа над темными силами времени и невежества, окутывающими наше будущее. Актуальная же, частная цель наиболее искусных инвестиций ныне -это выхватить свой револьвер раньше , как удачно определяют такую ситуацию американцы, то есть перехитрить толпу и перебросить подцельную или обесценивающуюся валюту другому.

Эта битва умов за то, чтобы лучше другого предвидеть общепринятый базис оценки на несколько месяцев вперед, вместо того, чтобы просчитьюать перспективы дохода актива на долгие годы. При этом не обязательно наличие простаков из публики, которые отправляются на съедение голодным профессионалам. Эту игру профессионалы вполне могуг вести друг с другом. Кроме того, совершенно не обязательно цепляться за

веру в то, что общепринятый базис оценки имеет долгосрочную валидность. Происходящая игра - это игра в снап , в старую деву , в музыкальные стулья . Это развлечение, в котором победитель должен сказать снап не слишком рано, не слишком поздно. Это развлечение, где победитель должен успеть сплавить старую деву соседу, прежде чем игра закончится. Это развлечение, где победитель должен успеть схватить стул для себя, когда музыка умолкла. В эти игры можно играть живо и с удовольствием, хотя все игроки знают, что старая дева так и ходит из рук в руки за карточным столом, а когда музыка умолкнет, кому-то из игроков окажется не на чем сидеть .

Так оно и есть на самом деле - и никто до сих пор не сказал об этом лучше.

Ничто в обозримом будущем не изменит этой тенденции к непостоянству активов. Если все менеджеры фондов вдруг станут закупать акции авиалиний, если (как оно случилось недавно) у фондов окажется на руках 40 процентов акций Нортерн Эйрлайнз и если ряд фондов вдруг захочет в одно и то же время избавиться от этих акций, то найти покупателей оказывается не так-то просто, и Нортерн Эйрлайнз может оказаться на очень опасном вираже.

Существуют, однако, и некоторые корректирующие факторы. Ну, во-первых, при нынешних темпах потребления валидола и транквилизаторов их может и не хватить на всех финансовых менеджеров с пальцами, дрожащими на курках Еще более вероятно то, что некоторые менеджеры фондов начнут принимать в расчет факт существования других менеджеров и соответственно растягивать периоды удержания ценньпс бумаг до более управляемых пределов. Орлы-законодатели могут даже придумать какие-то правила, - хотя, если обратиться к истории, можно заметить, что такие правила прилагаютгся к ситуации в том ее виде, в каком она была, когда авторы правил начинали над ними работать, а не к ситуации, которая сложилась на данный момент.

Вам стоит здесь отметить одну мою собственную предвзятость. Выше вы уже могли видеть, что все прочее, за исключением результативности , всегда, выражаясь словами Мастера, невыносимо скучно и чрезмерно требовательно . В конце

концов Ифа состоит в том, чтобы делать деньги, а не в том, чтобы на них сидеть.

Я знаком с достаточным количеством финансовых менеджеров, и они опровергают старый стереотип Уолл-сфит. Большинству младших клерков Вассара , как и многим прочим смертным, финансовый менеджер виделся как крайне неинтересный тип. Он всегда бьш в жилетке, он был скучен, пр)етенци-озен и надут. Результативные менеджеры - это душа компа НИИ, так же, как дипломаты, иносфанные корреспонденты и прочие фуппы, где пересекаются различные области знаний. Они обязаны быть начеку, они постоянно улавливают перемены в окружающей обстановке, они в поиске новых идей, потому что буквально все, что происходит, может оказать влияние на их деньги. Им приходится быть в постоянной охоте за информацией, а хороший ловец информации обычно очень интересный собеседник за столом.

Так вот, как я уже сказал выше в списке моих предвзятостей, я верю в концетрацию, я верю в оборачиваемость, я верю в то, что в долгосрочной, перспективе мы все покойники, а еще я считаю, что менеджеры фондсш -это поразительно интересные компанейские люди. Уж в последнем можете не сомневаться.

Конечно, результативные фонды все еще представляют собой невеликий процент всех инвестированных денег. Но влияние этой тенденции гораздо сильнее, чем те деньги, которые к ней относятся. Жилеток по-прежнему предостаточно, как предостаточно и банкиров, с недоверием относящихся ко всем вывихам и капризам моды. Вся ситуация действительно может зайти далеко, и здесь осторожные могут оказаться правы. Пока же результативность представляется логичной реакцией на всемирную инфляцию. Инфляция эта, в свою очередь, спражает чаяния общества, опережающие способность этого общества платить за свои чаяния, или, во всяком случае, идущие вразрез с дисциплиной, требующей платить за эти чаяния фадицион-ным образом.

Л1НЧ У ТОЛСТЯКА СКАРСДЕЙЛА

В условиях, когда все деньги сосредоточены в относительно офаниченном количестве рук, кто-то просто обязан бьш захотеть свести эти руки на неформальной основе - в приятной, снимающей напряжение атмосфере. Человека, ифающего рсот> мадам де Сталь в институциональном инвестиционном бизнесе, зовут Толстяк Скарсдейл, и он действительно существует. Он существует, он усфаивает ленчи, и на них приходят все. Ленч на Уолл-сфит - это часть работы, и то, что так неформально начиналось у Скар)сдейла, вылилось в то, что гости стали собираться задолго до начала и с деловыми блокнотами в руках

В любой отдельно взятый день гости у Скарсдейла представляют собой по меньшей мере пару миллиардов долларов, которыми они распоряжаются. Естественно, что если ым заправляете такими деньгами, вам всегда и всюду будут рады. Вы можете обедать в любом заведении на %лл-сфит, бесплатно, в отдельном банкетном зале, где стены украшены резьбой из разорившегося банка в Лондоне, а серебро помечено инициалами владельцев-братьев Леманов, Истмэна Диллона, Лоэба Роудса или даже компаний, чьи флаги развеваются над самой Сфит. В этом банкетном зале официанты ходят на цыпочках, посуда никогда не гремит, а сигары в коробке -это докастровские Апманз в металлических цилиндрах Здесь, в клубах ароматного приличествующего мужчинам гаванского дыма, вы слышите, как голоса негромко беседуют об империи, - 1100 миллионов туда, $200 миллионов сюда, - и все в мире прекрасно, а если где-то и возникнет проблема, так мы пошлем авианосцы, и эти оборванцы получат свою положенную трепку

Так почему же со всеми своими деньгами эти типы собираются у Толстяка Скарсдейла? Французского повара здесь нет, столового серебра, украшенного монофаммами, тоже нет, нет деревянных панелей и роскошных ковров, нет бесшумных, выряженных в ливреи официантов. Стулья на обычной металлической раме, столы из пластика, на столах банки с маринованными яйцами и бумажные салфетки - и если это и есть част-